Неточные совпадения
Наконец и дорога перестала занимать его, и он стал слегка
закрывать глаза и склонять
голову к
подушке.
— Пропал совершенно сон! — сказал Чичиков, переворачиваясь на другую сторону, закутал
голову в
подушки и
закрыл себя всего одеялом, чтобы не слышать ничего. Но сквозь одеяло слышалось беспрестанно: «Да поджарь, да подпеки, да дай взопреть хорошенько». Заснул он уже на каком-то индюке.
Павел Петрович помочил себе лоб одеколоном и
закрыл глаза. Освещенная ярким дневным светом, его красивая, исхудалая
голова лежала на белой
подушке, как
голова мертвеца… Да он и был мертвец.
Она машинально сбросила с себя обе мантильи на диван, сняла грязные ботинки, ногой достала из-под постели атласные туфли и надела их. Потом, глядя не около себя, а куда-то вдаль, опустилась на диван, и в изнеможении,
закрыв глаза, оперлась спиной и
головой к
подушке дивана и погрузилась будто в сон.
— Какие вы нескромные! Угадайте! — сказал, зевая, Марк и, положив
голову на
подушку,
закрыл глаза. — Спать хочется! — прибавил он.
Дежурный осторожно вошел ко мне в комнату. Я положил
голову на ягдташ, заменявший мне
подушку, и
закрыл глаза.
Галактион с трудом перекатил
голову на
подушке,
закрыл глаза и ответил шепотом...
— Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки… в Скворешниках? Помнишь ли, помнишь ли, — вскочила она с места, схватив за оба угла его
подушку и потрясая ее вместе с его
головой. — Помнишь ли, пустой, пустой, бесславный, малодушный, вечно, вечно пустой человек! — шипела она своим яростным шепотом, удерживаясь от крику. Наконец бросила его и упала на стул,
закрыв руками лицо. — Довольно! — отрезала она, выпрямившись. — Двадцать лет прошло, не воротишь; дура и я.
Хаджи-Мурат, оправив на себе пистолет за спиною, подошел к разложенным женщиной
подушкам и, запахивая черкеску, сел на них. Старик сел против него на свои
голые пятки и,
закрыв глаза, поднял руки ладонями кверху. Хаджи-Мурат сделал то же. Потом они оба, прочтя молитву, огладили себе руками лица, соединив их в конце бороды.
Закрыв глаза, он вслушивался в тишину ночи и ждал звуков, а когда звук раздавался, Илья вздрагивал и, пугливо приподняв
голову с
подушки, смотрел широко открытыми глазами во тьму.
Я прячу
голову под
подушку,
закрываю глаза и жду, жду… Спине моей холодно, она точно втягивается вовнутрь, и такое у меня чувство, как будто смерть подойдет ко мне непременно сзади, потихоньку…
Наташа снова опустила
голову на
подушку и
закрыла глаза…. сердце в ней билось болезненно.
Помню, мне казалось, что волосы на
голове моей трещат, и, кроме этого, я не слышал иных звуков. Понимал, что — погиб, отяжелели ноги, и было больно глазам, хотя я
закрыл их руками. Мудрый инстинкт жизни подсказал мне единственный путь спасения — я схватил в охапку мой тюфяк,
подушку, связку мочала, окутал
голову овчинным тулупом Ромася и выпрыгнул в окно.
Акулина удержала слезы, и губы ее стянулись в злое выражение. Так бы и вцепилась она в паскудные волосы сволочи этой, Столяровой жены. Но как взглянула она на своих детей и подумала, что они останутся сиротами, а она солдаткой-вдовой, забыла она язвительную столярову жену,
закрыла лицо руками, села на постель, и
голова ее опустилась на
подушки.
Пасынков в изнеможении опустил
голову на
подушку и умолк. Слабый румянец разлился по его щекам. Он
закрыл глаза.
Я поспешил исполнить желание его, лишь бы не дать ему говорить, и принялся рассказывать. Он сперва слушал меня с большим вниманием, потом попросил пить, а там опять начал
закрывать глаза и метаться
головой на
подушке. Я посоветовал ему соснуть немного, прибавив, что не поеду дальше, пока он не поправится, и помещусь в комнате с ним рядом.
Последовала длинная пауза. Брат Ираклий задергал шеей, точно это анонимное письмо писал он. Половецкий лежал, запрокинув
голову на
подушку и
закрыв глаза.
Когда встревоженная выходкой Наташи Татьяна Андревна вошла к дочерям, сердце у ней так и упало.
Закрыв лицо и втиснув его глубоко в
подушку, Наташа лежала как пласт на диване и трепетала всем телом. От душевной ли боли, иль от едва сдерживаемых рыданий бедная девушка тряслась и всем телом дрожала, будто в сильном приступе злой лихоманки. Держа сестру руками за распаленную
голову, Лиза стояла на коленях и тревожным шепотом просила ее успокоиться.
Назарий задумался и, видимо, не найдясь, что ответить ему, глубоко вздохнул и опустил
голову на шапку, заменявшую ему
подушку, и
закрыл глаза. Захарий же с ударением заметил...
Она пересела еще раз и еще; потом прилегла впоперек кровати и снова привстала и, улыбнувшись на две лежащие на полу
подушки, вспрыгнула, постояла, завела назад за
голову руки,
закрыла глаза и через минуту, раскрыв их, кинулась в страхе в угол постели и задрожала.
Она взяла опять газету. Стягин опустил
голову на
подушку и
закрыл глаза. Русское чтение вслух, от которого он отвык, вызывало в нем дремоту, не достаточно будило его мозг.